РОМАН
глаза бы мои не видели воробья в квадрате осени
Достаю из стеклянных карманов мелочь и пыль. Мелочь так похожа на пыль. Недавно был май. Человек хотел пиво. Он шёл по сонной артерии улицы и пересчитывал мелочь на старой ладони. Рука нервно подёргивалась, не находила опоры. Человек был таким одиноким, что становился похожим на мелочь.
Да здравствует пыль! Бледности больниц, беспризорных коммуналок, зеленотелых электричек, бабушкиного прошлого, будущего обездоленных школ и бездельников-двоечников.
Недавно был апрель. Я прятала под обоями своё лёгкое безумие. Молчала в потолок. Молчание так похоже на безумие, что немеют пальцы.
А человек хотел сигарету. Он шёл и принюхивался. Глаза его плакали слезами маленькой, истеричной, четырёхлетней девочки-стервы. Злой как нервы бездомной собаки. Одинокий как кукушкин вопль. Человек шёл. Он так болен без сигареты. Он так уродлив без дыма.
Да здравствует молчание! Сволочи затаившей злобу, сна благополучных деток-отличников, влюблённой размечтавшейся красно-женщины и отчаявшегося пьяного добро-мужчины.
Недавно был март. Что ни день - биатлон. Мужчины и женщины. Потолок дал течь. Биатлон так похож на течь
Человек хотел женщину. Он шёл, волоча штанину никомуненужности. Дышал ртом. Глаза его были спокойны как малина-ягода. Но на асфальт, шаг за шагом, капал след лёгкого исчезновения.
Да здравствует течь! Красок умирающего художника, весенней умиротворяющей трень-звени, перезрелого рваного помидора, содранной с ноги болячки и множества разнообразных разбитых стеклянных сосудов.
Недавно была зима. Человек хотел водки, счастья и денег. Он, перевязанный шарфом, бродил вдоль ледяной сосредоточенности печали. В самом её центре. Человек особенно глуп зимой.
Да здравствует глупость! Ссорящегося человечества, приезжающих не вовремя автобусов, сломанного светофора, подарка на женский день. Да здравствует глупость женского дня и дня рождения человека. И нового года его.
глаза бы мои не видели воробья в квадрате осени
СРЕДНЯЯ ПОЛОСА
не
лестница, а стремянка ремонтная
на ней синица
в ноябре, наблюдая за движущимся человечеством,
хочется убирать снег
переболевшее нервным гриппом солнце
благосклонно подсвечивает небо
переболевший нервным расстройством человек
ищет систему отопления
в собственной головушке
на скамейке сидя
холодно смотрит как под ногами мусор пляшет
а снега нет
это вам не Аляска и даже не северная Канада...
грустно жить в ноябре,
и видеть как не играют дети
во дворе возле дома.
Жил
человек в доме. А дом жил на улице, а улица ползла по дороге,
а под дорогой было метро, которое бежало под городом.
Светофоры мигами, дождь моросил, небо плыло.
потому что была осень.
Осень время неопределённое. Человек не хотел суеты, он хотел покоя.
Но как только наступала ночь к нему в сны стучалась девочка. У девочки
был горб, а на горбу сломанные качельки. Она хотела починить качельки,
поэтому просила шуруповёрт, молоточек и гвоздик .
У человека ничего этого не было. Он, бессильный помочь,
плакал. Его слёзы капали на подушку, на пол, на подоконник, на асфальт.
Они просачивались в метро и от этого ржавели вагоны, ругались водители,
люди опаздывали на работу
Человек тонул, задыхался и умирал. Потом просыпался пил чай,
ел конфеты, курил и думал.
Он думал о жизни той девочки и своей жизни. Он думал о жизни
людей и предметов. О том, что все мы в той или иной мере сломанные,
все мы тонем и задыхаемся.
Жил этот человек в доме, а дом жил на улице, а улица ползла, метро бежало,
светофоры мигали, небо плыло, дождь моросил
